Автор Владимир Рыжков
Редкий случай - я разделяю официальное мнение о важности заседания Госсовета, которое провел в Кремле 22 января президент Медведев, и которое было посвящено состоянию политической системы России. Но не потому, что на нем были объявлены обещанные политические реформы - никакими реформами по-прежнему не пахнет.
И не потому, что Кремль якобы сделал шаги навстречу ручной, т. е. разрешенной им же, Кремлем, оппозиции, возмутившейся недавно массовыми фальсификациями в ходе октябрьских выборов 2009 года. Прикремлевской «оппозиции» на Госсовете, наоборот, публично дали пощечину, а не пошли ей навстречу. Истинное значение этого Госсовета в том, что правящей Россией группой фактически признан глубокий кризис выстроенной авторитарной «вертикали власти». Более того - на всю страну были продемонстрированы растерянность и страх начальства перед лицом этого кризиса.
Наиболее откровенно о сути набирающей силу турбулентности полицейского государства сказал в своем основном докладе глава рабочей группы Госсовета, готовившей рекомендации, губернатор Калининградской области Георгий Боос.
Он признал вслух то, о чем все догадываются, но боятся говорить: «Обвинения в фальсификациях в ходе выборов не должны стать системным явлением, иначе в общественное мнение может быть внедрен тезис о нелегитимности власти.
...Это крайне опасно».
Тем же паническим страхом перед нарастающей утратой легитимности власти охвачены президент Дмитрий Медведев, премьер-сопрезидент Владимир Путин и его правая рука по «Единой России», спикер Думы Борис Грызлов.
Медведев неожиданно объявил, что итоги октябрьских выборов в целом отражают соотношение политических сил в стране, а информация о массовых фальсификациях «оказалась неподтвержденной».
Он, как и Боос, потребовал отказаться от обвинений в целом в адрес избирательной системы - так как это, видите ли, «разновидность правового нигилизма».
Резко, в своей обычной брутальной манере, отверг обвинения в массовых нарушениях и фальсификациях В.Путин. А Грызлов вовсе переложил всю ответственность за подрыв доверия к политической системе на другие партии, обвинив их в сознательном провоцировании нарушений и плохой работе с избирателями.
Вожди режима рекомендовали всем недовольным одно и то же «верное» средство - идти со своими претензиями в суды.
По мнению Бооса и других представителей власти, в России есть «достаточно эффективно функционирующая судебная система, куда должны предоставляться доказательства о нарушениях».
Многочисленные факты наглого попрания чиновниками закона, бездействия судов и правоохранительных органов, как и прямого покрывания судами бесчисленных фактов фальсификаций на выборах, снятия с них сотен и тысяч неугодных кандидатов, повсеместного неравенства условий для партий и кандидатов, приведенные в ходе обсуждения лидерами КПРФ, ЛДПР, «СР», «Яблока», повисли в воздухе.
Проблема для Путина и Ко, однако, заключается в том, что запретом на критику попирающей Конституцию политической избирательной системы, как и топчущей права граждан избирательной практики, сути дела не изменишь.
А суть дела состоит в том, что в глазах как миллионов граждан России, так и российской элиты путинская политическая система (и избирательная система, как ее часть) уже потеряла свою легитимность. И распад легитимности власти Путина и «ЕР» идет угрожающими для власти темпами.
В глазах россиян призыв власти идти с нарушениями в суды выглядит форменным издевательством.
Даже по данным лояльного Кремлю ВЦИОМА (декабрь 2009 г.), российские суды по уровню доверия среди граждан занимают позорное последнее (!) место среди всех общественных институтов (-12 по стобальной шкале доверия/недоверия), уступая даже непопулярным партиям, профсоюзам и правоохранительным органам.
Если россияне и доверяют судам, то не российским, а единственно Европейскому суду по правам человека в Страсбурге, который завален десятками тысяч исков от россиян, не нашедших справедливости на родине.
Свершившимся фактом является и фундаментальное недоверие россиян к институту выборов как таковому.
Левада-центр провел репрезентативный опрос москвичей накануне и после выборов в Мосгордуму в октябре прошлого года, который в целом отражает и общую картину по стране. Выяснилось, что 62% москвичей (то есть 2/3!) накануне голосования полагали, что никакой борьбы на выборах не будет, а места в городском парламенте заранее распределены властями. Почти 40% ожидали на выборах фальсификаций и манипуляций (честной борьбы ждали лишь 17%). Опрос после выборов подтвердил факт массовых фальсификаций в Москве - явка на выборы была завышена в итоговых протоколах на 7-8%, а результаты «Единой России» - на 12-13%. Примерно такую же, а чаще - более мрачную картину, рисовали независимые наблюдатели в других регионах.
Вынесла свой приговор системе «вертикали» и «управляемых выборов» и российская политическая и интеллектуальная элита.
Согласно фундаментальному исследованию, которое провел год назад Михаил Афанасьев, выстроенную Путиным авторитарную «вертикаль» власти считают полезной для страны лишь 29% опрошенных, а 61% ответили, что «мероприятия по укреплению вертикали власти в итоге привели к чрезмерной концентрации власти и бюрократизации всей системы управления, снизив тем самым ее социальную эффективность».
Лишь 36% в элитных группах верили, что выборы в России остаются свободными, а 60% считают положение дел с выборами «неприемлемым и неудовлетворительным».
Таким образом, в глазах огромной части общества, если уже не его большинства, власти, получившие свой мандат на фальсифицированных и несвободных выборах, к которым к тому же не допущены самые широкие и разнообразные общественные силы, в условиях диктата и цензуры в основных СМИ, растущего давления на неправительственные организации и граждан, прямых репрессий, уже в значительной степени выглядят, как навязанные силой и нелегитимные.
Общественное мнение отвергает тезис Медведева о том, что «наша политическая система работает». Она не работает.
Прекраснодушные призывы, прозвучавшие из уст Медведева, - учитывать сложность современного общества, выслушивать разнообразные мнения, отказаться от «тупого администрирования», как и предложенные им полу- и четвертьмеры (электронные машинки для подсчета голосов, гарантии одного-двух мандатов для партий, преодолевших в регионах 5% барьер, приказ губернаторам больше общаться с гражданами) - ничего не изменят.
Увещевания пропустят мимо ушей, а предложенные конкретные меры слишком ничтожны, чтобы что-то изменить.
Главные барьеры на пути демократической легитимации государства - закрытость «политического рынка» для входа и участия новых общественных сил, административно-политическая монополия «Единой России», фальсификации ради спущенных сверху «контрольных цифр», отмена выборов губернаторов и растущего числа выборов мэров, отсутствие свободы слова - остаются незыблемыми.
Режим попал в классическую ловушку - утрата легитимности требует от него демократических реформ, на которые режим боится идти, опасаясь проиграть в честной политической конкуренции.
В попытках найти выход из этой, фатальной для него, ловушки, режим откровенно мечется.
Медведев склоняется к некоторой, жестко управляемой либерализации. Путин боится и этого.
На предупреждение Зюганова о том, что его политика отказа от назревших реформ может привести Россию к повторению печальной судьбы Советского Союза, архитектор и глава режима отрезал: «СССР начал реформы - и чем это закончилось?».
Путин сравнил политическую систему России со студнем, который не должен дрожать, когда его трогают.
Хозяйки знают - чтобы студень не дрожал - его следует покрепче заморозить. Никакой «украинизации» в наших вечных мерзлотах! - подвел итог разговорам о «политических реформах» российский «национальный лидер».
